Поосторожней с бодхисаттвами

В царствование танской императрицы У Цзэ-тянь (684-706) была одня женщина, которая называла себя святым бодхисаттвой. Она знала все, о чем думали люди. Императрица пригласила ее ко двору; все, что бы она ни говорила, на деле так и выходило, и в течение нескольких месяцев ей искренне поклонялись и восхваляли ее как подлинного бодхисаттву. Потом во дворец прибыл монад Да-ань. Императрица спросила его, видел ли он женщину-бодхисаттву. "Где она? - спросил монах. - Я жажду увидеть ее". И императрица приказала устроить ему аудиенцию.
Мысли монаха, подобно ветру, устремились куда-то вдаль, а потом он спросил: "Ты говоришь, что можешь читать мысли; что ж, попытайся узреть, где были мои". - "мысли ваши были на вершине пагоды, на круглых дисках среди колоколов", - ответила она. Немедленно он вновь повторил свой вопрос, и женщина ответила: "Во дворце Майтреи на небесах Тушита млушали проповедь Дхармы". Когда же монах спросил в третий раз, она сказала, что мысли его находились на высочайшем из небес, там, где не существует ничего не имеющего сознания. Все три ответа были правильными.
Императрица пребывала в восхищении, но Да-ань сосредоточил свои мысли на четвертом плоде святости - архатстве*, и на этот раз женщина-бодхисаттва не смогла дать ответ. И тогда Да-ань вскричал: "Ты не можешь распознать мои мысли, если я сосредоточил их на архатстве, как же тебе удастся узреть их, если я вознесу их еще выше, к состоянию будд и бодхисаттв?" Женщина признала себя побежденной; она превратилась в лисицу, сбежала по ступенькам и исчезла; никто не знал, куда она направилась.


*Речь идет о состоянии архата - буддийского святого, достигшего освобождения нирваны.
Я.Я.М. де Гроот, Демонология Древнего Китая

@музыка: Yungchen Lhamo - Om Mani Padme Hung

@темы: China, Librarium

---

Rozmary, здравствуйте!

---

Хочу шляпку. Очень хочу шляпку.

Но когда семь из десяти дней дует ветер, а в остальные три дня я по-любому ношусь так, что головной убор надо приклеивать, да еще и езжу в автобусах, где широкие поля сметут сразу и переделают шляпу в бескозырку... какое уж там.



И еще: собариюсь я, значит, в соседнюю страну. С одним чудесным человеком повидаться.

Ну, деньги, паспорт, билеты, зубная щетка.

И тут опять в полный рост встает ужасная проблема: нечего надеть.

И как жить после этого?

@темы: Vita brevis

---

Блондинка в душе

Вах!

@настроение:

@темы: Camera obscura

---

Шамаханская царица

Друг читатель, повесть эта, -
Про осьмое чудо света, -
Начата и вкривь и вкось,
Не пойдёт, так сразу брось.

Семь чудес – вы не слыхали? –
В свете есть. Поэт Бенгали
Их не раз упоминал:
Первым чудом называл
Он мечеть Эль-Джебраила,
Что звезду собой затмила
Альтаир, и вслед за тем
Восхвалял в своих рубаи
Он фонтан в Бахчисарае
И особенно гарем.
В маснави воспел он смачно
Берег севера невзрачный,
Сосны, волны и туман,
Царство Северной Пальмиры,
Вместо медресе – трактиры,
Там не властвует Коран.
Там и местные законы
Не особенно в чести;
Там, Аллах меня прости,
Всем известную свободу
Обещает их тиран
И в хорошую погоду
Виден Медный истукан.

А четвёртым чудом света,
Восхитившим взор поэта,
Местность названа одна –
Сплошь диковинок полна:
Там над теремом на спице
Петушок златой гнездится,
И, вопя на всю страну,
Предвещает он войну,
Там Онегин комплексует,
Ножки женские рисует,
Королевич Елисей
С милой лается своей,
Опрометчивого Финна
Там преследует Наина,
Там поэтам, пьяным в дым,
Шестикрылый серафим
Чарку винную подносит
И себе на чай он просит.
Дальше в текстах у Бенгали
Чудеса так и мелькали.
На стихи его с тех пор,
Как поэт оставил двор,
Опираться невозможно,
Ибо многое в них ложно:
Сильно замутил стишок
Некий белый порошок.
По Хафезу из Шираза
Мы продолжим свой рассказ:
Он заканчивал как раз
Рукописный свод Бенгали,
От него мы и узнали,
Будто дивом номер пять
Разом принято считать
Складный слог Шахерезады,
Веды и Упанишады.
Был шестым какой-то зверь,
Впрочем, вымерший теперь,
А седьмым из тех чудес
Под шумок назвал Хафез,
Все приличия отринув
И с презрением задвинув
Бухару и Самарканд,
Дивный собственный талант.
Комментировать не буду,
Перейдем к осьмому чуду.

В Шамахе царица есть,
Что не можно ног унесть;
Где она ни объявится,
Шамаханская девица,
Весь народ – и стар, и мал, –
Страстью губит наповал.
На кого уставит взор,
Тот сползает под забор.
Перед кем плечом колышет,
Тот уже со свистом дышит.
От султана до муллы -
Все возносят ей хвалы,
И не пашут, и не сеют,
От любови так и млеют.
Все, от ревности горя,
Режут глотки почём зря,
Друг на друга, брат на брата,
А она не виновата.
Никому девицу эту
Нипочём не сжить со свету:
Против ней бессилен нож,
Ядом тоже не возьмёшь,
И холера, и чума
Слабже, чем она сама.

За высоких гор грядою,
Меж Хорезмом и Хивою
Расположен Бибистан.
Правит там Ахмет-султан.
Под его рукою твёрдой
Процветает край их гордый,
Полн у каждого сундук,
Круглый год цветёт урюк.
При дворце который год
Проживает звездочёт.
Он служил ещё Махмуду
Сулейману-ибн-Дауду, -
Деду нашего султана, -
И служил довольно рьяно.
Заслужил себе тюрбан,
Опахало и кальян.
Ныне же мудрец Джафар
Был не то чтоб очень стар,
Но без надобы мудрец
Не являлся во дворец.
Хоть султану от Джафара
Пользы сроду не бывало,
Он прогнать его не мог:
За султаном был должок.
Со времен еще Махмуда,
Отказавшись от верблюда,
Испросил себе Джафар
Очень необычный дар.
Он желанье за собою
Лишь одно, зато любое,
Удержал на вечный срок.
Оба помнили должок.

Как-то раз визирь Эльхан,
Как того хотел султан,
Отписав письмо в Багдад,
Освежиться вышел в сад.
Тут из персиковой чащи
Силуэт мелькнул блестящий,
Раздаётся звук зурны,
Всплески хохота слышны,
И манит его девица,
Шамаханская царица.
Вот зрачком она поводит
И бочком его обходит,
И её прекрасный бюст
Чуть цепляется за куст.
Тут её шальвар-камиз
Потихоньку съехал вниз.
Странно всё это визирю:
Взгляд его всё шире, шире,
И, сорвавшись с места, враз
Он бежит творить намаз.
Но не спас его Аллах:
Он запутался в шелках.

Не успел визирь очнуться,
Как к нему в шатёр скребутся.
- Ну, кого шайтан несёт?
Робко входит звездочёт.
И давай его хвалить,
Слёзно клянчить и молить:
“Не отдашь ли мне девицу,
Шамаханскую царицу?
Я тебе и то, и сё,
Я тебе буквально всё”.
А визирь не отдаёт,
Предлагает в свой черёд
Дочерей своих, жену
И российскую княжну.
Звездочёт слюну сглотнул
И оглобли повернул.
“Камасутра, бхарат-натья
Раз не вышло, буду ждать я”.

Главный казначей султана
Ради блага Бибистана,
У фонтана сев один,
Делал опись местных вин.
Вдруг какая-то рука
Протянулась и слегка
Так его пощекотала.
Он, не удивлён нимало,
Думал: друг какой-нибудь
Хочет тоже отхлебнуть.
Вдруг в груди его как ёкнет,
Как он весь от счастья взмокнет:
Перед ним стоит девица,
Шамаханская царица.
Уронив тогда в фонтан
Саблю, перстень и тюрбан,
Он, качаясь, к ней прильнул
И на ушко ей шепнул:
“Ты сапфир мой, изумруд,
Где вообще таких берут?” –
Вот и сладилося дело:
Ухватив его умело,
Крепко пяткой уперлась
И его в подушки – хрясь,
На багдадские ковры,
И уж будьте вы добры.

…Только дело началось,
Звездочёт уж кажет нос:
“Ну на что тебе девица,
Шамаханская царица?
Не по этим ты делам,
Ты же это знаешь сам”.
Так Джафар молил и плакал,
И мошною громко звякал.
Тот в ответ: “Иди ты на...!
Мне понравилась она”.
Звездочёт отдал поклон
И тихонько вышел вон.
“Камасутра, бхарат-натья,
Раз не вышло, буду ждать я”.

Месяц поглядел с небес,
Муэдзин последний слез,
Притомившись, с минарета.
Душно в спальне у Ахмета,
Одалиски крепко спят, -
Опахала в ряд лежат.
Только видится султану:
Из цветочного тумана
Что-то движется к нему,
Недоступное уму.
На ночь он читал Ибн-Сину
И вселенскую картину
Обмозговывал, когда
И случилась с ним беда.
Он руками замахал
И одним из опахал,
Думая изгнать виденье,
Так испортившее бденье,
Но ему не помогло:
Вмиг его обволокло,
И его цветной халат
Стал немного тесноват.
А была пред ним девица,
Шамаханская царица,
В газовых одеждах тонких,
В кольцах и браслетах звонких,
Что с улыбочкой кривой
Начинала танец свой.
Но султан не промах был, -
Это дело он любил,
И её могучей силы
На него едва хватило.
Но к утру уже всего
Ухайдокала его.

…Незаметно ночь течёт, -
В дверь стучится звездочёт.
- О преславный мой султан!
Я, конечно, чту Коран,
И служить тебе я рад
Безо всяческих наград,
Но один предметец есть,
Для которого я здесь.
Ты, своим дарящий светом
Мир, подвластный Магомету,
Ты ведь помнишь уговор
Мой с Махмудом с давних пор,
Что однажды что-нибудь
Я приду у вас стрельнуть.
Может, ты меня не ждал,
Но теперь мой час настал:
Я прошу себе девицу,
Шамаханскую царицу.
А султан – правитель мудрый,
Отложил вопрос он трудный,
Говорит: “Отдам, отдам,
Приходи в курбан-байрам”.
Стража под руки Джафара –
И до самого базара
От султанского дворца
Гнали палкой мудреца.
Там с земли он приподнялся,
Отряхнулся, отплевался,
Свои туфли натянул
И сквозь зубы бормотнул:
“Камасутра, бхарат-натья,
Дело должен начинать я.
Раз на слово им накласть, –
Должен я её украсть”.

Вдоль зубцов стены высокой
Посреди ночи глубокой
Кто-то быстро семенит:
Вторит поступи гранит.
То Джафар украл девицу
И удаче веселится:
Дал ей маковой воды
И тащит в свои сады.
Не сводя с неё свой взор,
Он занёс её в шатёр.
На разубранное ложе
Он её легко, как может,
Опускает не дыша.
Вся поёт его душа.
Расправляет рюшки, складки,
Смотрит, всё ли с ней в порядке,
Наклоняется над ней
И кладёт её ровней.
Молвит, ручки потирая:
“Дед мой все красоты рая
Отдал бы за этот миг,
И родителю старик
Передал мечту вот эту,
И отец тебя по свету
По всему искал, как мог,
Эту страсть и я сберёг.
Жизнь прожил я не впустую,
И теперь мечту святую
Я исполню до конца”, -
Душит радость мудреца.
Освежившись, нарядившись,
Розовой водой облившись
И колпак высокий свой
Водрузив над головой,
Он подходит ближе, ближе,
Наклоняется пониже,
И, откинув рукава,
Молвит нужные слова:
“Камасутра, бхарат-натья,
Как тебе мои объятья?”
И девицу в миг один
Превратил в коровий блин.

А восьмым из тех чудес
С этих пор, – писал Хафез, -
Если исключить Бенгали,
Комментаторы считали
Или столп Александрийский,
Или же язык российский.

Автор - чудесный Willie Wonka: http://willie-wonka.livejournal.com/

@музыка: Бочарова - Рок-н-ролл семейного скандала

@темы: Librarium

---

О праздниках

В городе с утра - ни души, только ходят плотными табунчиками туристы - от Домского собора до Святого Николая, глазеют на янтарь и хрустят миндалем. Редких аборигенов можно безошибочно распознать по цвету опухших лиц, сходному с цветом советского знамени. На проезжей части впору загорать.
Даже погода с утра - похмельная.
Люди отдохнули: вечером мангалы под каждым кустом, ближе к утру драки у каждого мангала.
Весь Иванов день мы клеили обои. На прошлой неделе два моих бывших одноклассника заровняли ободранную стену, заделали дыры и заштукатурили в три слоя все, что только можно было. Оплату принимали только едой.
Чтоб хоть как-то компенсировать такое вопиющее нарушение традиций, выложу под катом фотографии с дачи, где мы, все-таки, нажарили шашлыков (правда, на неделю раньше положенного)).



ВодоемЪ


В таком ручье тонет миллесовская Офелия


Страж


Дом с Приведениями.
На самом деле, просто горелая развалюха, но должно же на приличной даче быть место, куда темной ночью можно затащить девченок и пугать до визга; место, о котором можно рассказать что-то вроде "Люди там нехорошо умирали, а потом вообще никто не хотел этот дом покупать, а потом он возьми да и сгори... сам".


Там же

@музыка: Telenn Gwad - Farewell Nancy

@темы: Vita brevis, Camera obscura

---

Женщины Барокко - 5

Bartholomeus van der Helst - Abraham del Court and Maria de Keersegieter





Bartholomeus van der Helst - Anna du Pire as Granida





William Hogarth





William Hogarth - Mary Edwards





Gerrit van Honthorst - Margaret Maria de Roodere and Her Parents





Thomas Hudson





Jacob Jordaens





Judith Leyster - автопортрет





Pierre Gobert





Pierre Gobert - Duchess of Modena



To be continued...

@темы: Ars longa, Baroque

---

Sivarusa, здравствуйте!

---

Под катом - фанарт по Саюки.

Первенец, можно сказать )))

@темы: Ars longa

---

Школа в Кармартене

"Мэлдун, сын Айлиля, по роду занятий был путешественником. Он преподавал в школе географию, астрономию и навигацию, и нагрузка у него была не меньше, чем у других преподавателей, но все равно всегда казалось, что он делает это как-то пролетом. Он был как перелетная птица. Говорил ли он про самые отдаленные страны или описывал звезды южного неба, чувствовалось, что он, вне всяких сомнений, бывал в этих странах, и, как уверяли некоторые ехидные старшекурсники, на этих звездах тоже. Он появлялся перед учениками с дивным загаром, вынесенным из Индии, с указкой, сделанной из дерева джарра, и с перуанским амулетом на шее, и ясно было, что сразу по окончании урока он будет уже далеко. Он проверял тетрадки, сплавляясь по Замбези, и возвращал их с прилипшими к страницам листьями каких-то экзотических растений, насекомыми джунглей и с брызгами сока безымянных плодов. Он мог, порывшись в своем саквояже, одарить вдруг всех девочек пестрыми бусами из орехов неизвестного дерева, лукаво прибавив: "Полагаю, всем известно их назначение". На многих старинных картах в библиотеке, на которых было множество белых пятен, рукой учеников последующих поколений посреди самых обширных пятен нанесена бывала карандашиком аккуратная точка с пояснением: "проф. Мэлдун". Это не было хулиганством, это была в некотором роде дань восхищения. В дальнем холле Южной четверти была древняя мозаика, на которой какой-то ирландец, уроженец северного Мюнстера, - такие лица и сейчас нетрудно увидеть там, заглянув под лавку в пабе, - плыл в ладье под парусом, стройный как кедр, веселый как жаворонок, с морскими звездами в волосах, соленой коркой на губах и двенадцатью спутниками с рожами отнюдь не христианскими. Все сначала думали, что это аллегорическое воплощение юности и отчаянного сумасбродства, пока однажды Керидвен, Морвидд и Двинвен не заметили, что это профессор Мэлдун.
Мэлдун видел своих учеников изредка, ненадолго и, как правило, в неподходящей обстановке. Уроки были слишком коротки, времени не хватало. Поэтому, встречая кого-нибудь из первокурсников в коридорах, на лестницах и переходах и пролетая мимо них, как пущенная из лука стрела, профессор Мэлдун бросал на ходу вопрос и, не притормаживая, получал ответ: "Ближайшая к Солнцу звезда?" - "Проксима Центавра!" - "Пример короткопериодической цефеиды?" - "RR Лиры!" - "Пример двойной звезды?" - "Мицар - Алькор!" - "Карликовая цефеида?" - "Дельта Щита!". И если где-то среди мирной толпы во время обеда начинались внезапно крики: "Что такое радиус Шварцшильда?" - уже было ясно, что это профессор Мэлдун на бегу встретился с первым курсом. Ученики поспешно проглатывали пшенную кашу, чтобы без каши во рту с честью принять вызов: "Кто впервые наблюдал переменную звезду?" - "Гиппарх!" "Можно подумать, что ее никто до Гиппарха не наблюдал! - строго говорил Мерлин, раскладывая черпачком добавки каши. - Коллега Мэлдун, не морочьте детям головы. Дайте спокойно поесть. Я лично наблюдал переменные звезды, когда Гиппарх еще пешком под стол ходил", - ворчливо заверял он и спроваживал полного энтузиазма Мэлдуна. "Если бы я спрашивал их, какая первая по яркости звезда в созвездии Персея, вы, вероятно, также объявили бы, что это вы, коллега?" - колко замечал Мэлдун, но уходил."
Коростелева А.А., "Школа в Кармартене"
Кто еще не читал - читайте, читайте обязательно!
http://zhurnal.lib.ru/a/anna_a_k/carmarthen.shtml

@музыка: Wei Zhongyue - Ode to Jinzhumami

@темы: Librarium

---

С Днем Рождения, Iqus!

---

Женщины Барокко - 4

Frans Hals





Frans Hals - Anetta Hanemans





Frans Hals - Anna van der Aar





Frans Hals - Catharina Both van der Eem





Frans Hals - Cornelia Claesdr Vooght





Frans Hals - Freyntje van Steenkiste





Frans Hals - Isabella Coymans





Frans Hals - Married Couple in a Garden





Gortzius Geldorp





Королева Маргарита Австрийская

(имя художника, к сожалению, я не записала)



To be Continued...

@музыка: Тампль - Первая ария Оруженосца

@темы: Ars longa, Baroque

---

Chocolaterie

Часть сегодняшнего дня - под катом









Порванный абажур. А через него можно увидеть...


...подсвечник.


...стул.


...часть лампы.

@музыка: Диалог Оруженосца и Души Жака де Моле

@темы: Camera obscura

---

Получила сегодня диплом!

@темы: Vita brevis

---

Hound, здравствуйте!

---

Возвращение блудного сына

Подробности, фотографии, цветы, золотоглазый пес, ручей Офелии, барокко, безмятежные египетские лица, китайская лирика и фантастические аниме-арты - будут-будут-будут, но позже-позже-позже. Чуть чуть.

Потому что должна же я хотя бы выспаться. Чуть-чуть.

---

Femme mariee, здравствуйте!

---

Прощай, жестокий мир! (дубль 2)

В комнате ремонт, руины, первобытный хаос, из которого мы потихоньку лепим новый мир.

В связи с этим, Интернета я лишилась минимум на неделю (и это если все пойдет хорошо). Кому чего должна всем прощаю :-)))

Не поминайте лихом.

@темы: Vita brevis

---

За моим сердцем приходила полночь.
Обещала бесчетно серебра пригоршни,
Обещала хранить его в бархатном футляре
Между звёзд и сапфиров, рубинов, алмазов.
Только были фальшивы её обещанья,
Серебро у ней ничего не стоит
Я сказала: - Полночь, возвращайся обратно,
Не отдам я тебе своё бедное сердце...

За моим сердцем зима приходила.
Обещала одеть его в белые одежды,
Обещала чертоги до самого неба,
Зеркала изо льда, покрывала из шёлка.
Только голос её скрипел, как полозья,
А окно леденело от её дыханья.
Я сказала: - Зима, возвращайся обратно
Не отдам я тебе своё бедное сердце...

За моим сердцем приходили люди.
Обещали любить и беречь его вечно.
Но их руки были черны по локоть,
А глаза смотреть ни на что не хотели.
А в домах сундуки под замками гремели -
Там стучали и бились сердца чужие.
Я сказала: - Люди, возвращайтесь обратно,
Не отдам я вам своё бедное сердце...

Я возьму своё сердце и брошу в море.
Пусть оно упадёт за край горизонта.
Пусть оно утонет в пучине водной.
Пусть его унесёт далёким теченьем.
Пусть над ним проплывают дельфины и рыбы.
Пусть оно никогда не узнает печали.
Пусть его возьмёт русалка морская,
У которой сроду не было сердца...

(c) Rosa Alba

@музыка: Rosa Alba - Сердце

@темы: Camera obscura

---

Женщины Барокко - 3

Givert Teunisz Flinck - Margaretha Tulp





Frans Hals





Frans Hals







Frans Hals





Frans Hals





Frans Hals





Frans Hals





Frans Hals





Frans Hals





Frans Hals



To be continued...

@темы: Ars longa, Baroque