Шамаханская царица

[Lycorias]

Друг читатель, повесть эта, -
Про осьмое чудо света, -
Начата и вкривь и вкось,
Не пойдёт, так сразу брось.

Семь чудес – вы не слыхали? –
В свете есть. Поэт Бенгали
Их не раз упоминал:
Первым чудом называл
Он мечеть Эль-Джебраила,
Что звезду собой затмила
Альтаир, и вслед за тем
Восхвалял в своих рубаи
Он фонтан в Бахчисарае
И особенно гарем.
В маснави воспел он смачно
Берег севера невзрачный,
Сосны, волны и туман,
Царство Северной Пальмиры,
Вместо медресе – трактиры,
Там не властвует Коран.
Там и местные законы
Не особенно в чести;
Там, Аллах меня прости,
Всем известную свободу
Обещает их тиран
И в хорошую погоду
Виден Медный истукан.

А четвёртым чудом света,
Восхитившим взор поэта,
Местность названа одна –
Сплошь диковинок полна:
Там над теремом на спице
Петушок златой гнездится,
И, вопя на всю страну,
Предвещает он войну,
Там Онегин комплексует,
Ножки женские рисует,
Королевич Елисей
С милой лается своей,
Опрометчивого Финна
Там преследует Наина,
Там поэтам, пьяным в дым,
Шестикрылый серафим
Чарку винную подносит
И себе на чай он просит.
Дальше в текстах у Бенгали
Чудеса так и мелькали.
На стихи его с тех пор,
Как поэт оставил двор,
Опираться невозможно,
Ибо многое в них ложно:
Сильно замутил стишок
Некий белый порошок.
По Хафезу из Шираза
Мы продолжим свой рассказ:
Он заканчивал как раз
Рукописный свод Бенгали,
От него мы и узнали,
Будто дивом номер пять
Разом принято считать
Складный слог Шахерезады,
Веды и Упанишады.
Был шестым какой-то зверь,
Впрочем, вымерший теперь,
А седьмым из тех чудес
Под шумок назвал Хафез,
Все приличия отринув
И с презрением задвинув
Бухару и Самарканд,
Дивный собственный талант.
Комментировать не буду,
Перейдем к осьмому чуду.

В Шамахе царица есть,
Что не можно ног унесть;
Где она ни объявится,
Шамаханская девица,
Весь народ – и стар, и мал, –
Страстью губит наповал.
На кого уставит взор,
Тот сползает под забор.
Перед кем плечом колышет,
Тот уже со свистом дышит.
От султана до муллы -
Все возносят ей хвалы,
И не пашут, и не сеют,
От любови так и млеют.
Все, от ревности горя,
Режут глотки почём зря,
Друг на друга, брат на брата,
А она не виновата.
Никому девицу эту
Нипочём не сжить со свету:
Против ней бессилен нож,
Ядом тоже не возьмёшь,
И холера, и чума
Слабже, чем она сама.

За высоких гор грядою,
Меж Хорезмом и Хивою
Расположен Бибистан.
Правит там Ахмет-султан.
Под его рукою твёрдой
Процветает край их гордый,
Полн у каждого сундук,
Круглый год цветёт урюк.
При дворце который год
Проживает звездочёт.
Он служил ещё Махмуду
Сулейману-ибн-Дауду, -
Деду нашего султана, -
И служил довольно рьяно.
Заслужил себе тюрбан,
Опахало и кальян.
Ныне же мудрец Джафар
Был не то чтоб очень стар,
Но без надобы мудрец
Не являлся во дворец.
Хоть султану от Джафара
Пользы сроду не бывало,
Он прогнать его не мог:
За султаном был должок.
Со времен еще Махмуда,
Отказавшись от верблюда,
Испросил себе Джафар
Очень необычный дар.
Он желанье за собою
Лишь одно, зато любое,
Удержал на вечный срок.
Оба помнили должок.

Как-то раз визирь Эльхан,
Как того хотел султан,
Отписав письмо в Багдад,
Освежиться вышел в сад.
Тут из персиковой чащи
Силуэт мелькнул блестящий,
Раздаётся звук зурны,
Всплески хохота слышны,
И манит его девица,
Шамаханская царица.
Вот зрачком она поводит
И бочком его обходит,
И её прекрасный бюст
Чуть цепляется за куст.
Тут её шальвар-камиз
Потихоньку съехал вниз.
Странно всё это визирю:
Взгляд его всё шире, шире,
И, сорвавшись с места, враз
Он бежит творить намаз.
Но не спас его Аллах:
Он запутался в шелках.

Не успел визирь очнуться,
Как к нему в шатёр скребутся.
- Ну, кого шайтан несёт?
Робко входит звездочёт.
И давай его хвалить,
Слёзно клянчить и молить:
“Не отдашь ли мне девицу,
Шамаханскую царицу?
Я тебе и то, и сё,
Я тебе буквально всё”.
А визирь не отдаёт,
Предлагает в свой черёд
Дочерей своих, жену
И российскую княжну.
Звездочёт слюну сглотнул
И оглобли повернул.
“Камасутра, бхарат-натья
Раз не вышло, буду ждать я”.

Главный казначей султана
Ради блага Бибистана,
У фонтана сев один,
Делал опись местных вин.
Вдруг какая-то рука
Протянулась и слегка
Так его пощекотала.
Он, не удивлён нимало,
Думал: друг какой-нибудь
Хочет тоже отхлебнуть.
Вдруг в груди его как ёкнет,
Как он весь от счастья взмокнет:
Перед ним стоит девица,
Шамаханская царица.
Уронив тогда в фонтан
Саблю, перстень и тюрбан,
Он, качаясь, к ней прильнул
И на ушко ей шепнул:
“Ты сапфир мой, изумруд,
Где вообще таких берут?” –
Вот и сладилося дело:
Ухватив его умело,
Крепко пяткой уперлась
И его в подушки – хрясь,
На багдадские ковры,
И уж будьте вы добры.

…Только дело началось,
Звездочёт уж кажет нос:
“Ну на что тебе девица,
Шамаханская царица?
Не по этим ты делам,
Ты же это знаешь сам”.
Так Джафар молил и плакал,
И мошною громко звякал.
Тот в ответ: “Иди ты на...!
Мне понравилась она”.
Звездочёт отдал поклон
И тихонько вышел вон.
“Камасутра, бхарат-натья,
Раз не вышло, буду ждать я”.

Месяц поглядел с небес,
Муэдзин последний слез,
Притомившись, с минарета.
Душно в спальне у Ахмета,
Одалиски крепко спят, -
Опахала в ряд лежат.
Только видится султану:
Из цветочного тумана
Что-то движется к нему,
Недоступное уму.
На ночь он читал Ибн-Сину
И вселенскую картину
Обмозговывал, когда
И случилась с ним беда.
Он руками замахал
И одним из опахал,
Думая изгнать виденье,
Так испортившее бденье,
Но ему не помогло:
Вмиг его обволокло,
И его цветной халат
Стал немного тесноват.
А была пред ним девица,
Шамаханская царица,
В газовых одеждах тонких,
В кольцах и браслетах звонких,
Что с улыбочкой кривой
Начинала танец свой.
Но султан не промах был, -
Это дело он любил,
И её могучей силы
На него едва хватило.
Но к утру уже всего
Ухайдокала его.

…Незаметно ночь течёт, -
В дверь стучится звездочёт.
- О преславный мой султан!
Я, конечно, чту Коран,
И служить тебе я рад
Безо всяческих наград,
Но один предметец есть,
Для которого я здесь.
Ты, своим дарящий светом
Мир, подвластный Магомету,
Ты ведь помнишь уговор
Мой с Махмудом с давних пор,
Что однажды что-нибудь
Я приду у вас стрельнуть.
Может, ты меня не ждал,
Но теперь мой час настал:
Я прошу себе девицу,
Шамаханскую царицу.
А султан – правитель мудрый,
Отложил вопрос он трудный,
Говорит: “Отдам, отдам,
Приходи в курбан-байрам”.
Стража под руки Джафара –
И до самого базара
От султанского дворца
Гнали палкой мудреца.
Там с земли он приподнялся,
Отряхнулся, отплевался,
Свои туфли натянул
И сквозь зубы бормотнул:
“Камасутра, бхарат-натья,
Дело должен начинать я.
Раз на слово им накласть, –
Должен я её украсть”.

Вдоль зубцов стены высокой
Посреди ночи глубокой
Кто-то быстро семенит:
Вторит поступи гранит.
То Джафар украл девицу
И удаче веселится:
Дал ей маковой воды
И тащит в свои сады.
Не сводя с неё свой взор,
Он занёс её в шатёр.
На разубранное ложе
Он её легко, как может,
Опускает не дыша.
Вся поёт его душа.
Расправляет рюшки, складки,
Смотрит, всё ли с ней в порядке,
Наклоняется над ней
И кладёт её ровней.
Молвит, ручки потирая:
“Дед мой все красоты рая
Отдал бы за этот миг,
И родителю старик
Передал мечту вот эту,
И отец тебя по свету
По всему искал, как мог,
Эту страсть и я сберёг.
Жизнь прожил я не впустую,
И теперь мечту святую
Я исполню до конца”, -
Душит радость мудреца.
Освежившись, нарядившись,
Розовой водой облившись
И колпак высокий свой
Водрузив над головой,
Он подходит ближе, ближе,
Наклоняется пониже,
И, откинув рукава,
Молвит нужные слова:
“Камасутра, бхарат-натья,
Как тебе мои объятья?”
И девицу в миг один
Превратил в коровий блин.

А восьмым из тех чудес
С этих пор, – писал Хафез, -
Если исключить Бенгали,
Комментаторы считали
Или столп Александрийский,
Или же язык российский.

Автор - чудесный Willie Wonka: http://willie-wonka.livejournal.com/

@музыка: Бочарова - Рок-н-ролл семейного скандала

@темы: Librarium